Мексиканцы мне во многом напоминают русских. Они так же открыто выражают свои эмоции. Так же привержены фатализму. Так же подозрительно относятся к американцам (хотя втайне завидуют их образу жизни). Мало чувствительны к жизненным неудобствам, спокойно мирятся с кое-как сделанной работой и объективными несовершенствами окружающего мира. С уважением относятся к религии, будучи в очень малой степени религиозными людьми в быту и поведении. Cельские жители привычны к тяжёлому, неблагодарному, ничтожно оплачиваемому труду, а городское население успешно коррумпировано в лучших традициях стран третьего мира.
Но есть и отличия. От исчезнувших индейских племён, майа и ацтеков, и от конкистадоров мексиканцам осталoсь в наследство грубое равнодушие к кровавому насилию и отсутствие ожидания справедливости в отношениях между людьми. От латинских народов им досталась любовь к шуму (в частности – к невыносимо громкой музыке) и к ярким краскам.
Ну, и конечно, в Мексике отлично прижилась средиземноморская серьёзность во всём, что касается соблюдения сиесты. Если бы мексиканцы пользовались идиомами современного российского линго, они могли бы написать на своём гербе “Сиеста – это наше всё!” Вот три фотографии:
Полицейские и воры отдыхают – время сиесты священно.
Даже пикейные жилеты в городском парке против здания Оперы прекращают разговоры:
в полуденную жару и языкам надо отдохнуть.
* * *
На автобусной остановке:
– Сеньорита, можно сделать ваш снимок.
– Нет, нельзя. А для чего вам?
– Ни для чего. Просто на память. Вы очень красивы.
– Нну... тогда можно.
– Спасибо. Как вас зовут?
– Долорес. А вас?
– Артуро.
– Вы здесь надолго?
– Нет, мы с женой пробудем здесь ещё неделю.
– Ааа... Адиос, Артуро! – и она бросается к закрывающимся дверям автобуса.
* * *
Рубен родился без ног. Выучился играть на рояле старые мелодии Перри Комо и Фрэнка Синатры, а также душещипательные мексиканские романсы из репертуара Alvaro Melo и Antonio Vizcarra, и этим зарабатывает в ресторанах. Доволен жизнью. За десять дней знакомства я ни разу не видел его без улыбки.
* * *
Заблудились в городских кварталах где-то в западной части Мазатлана и вышли к длинной стене, по верху которой были навиты кольца колючей проволоки. На тюрьму не похоже: ворота открыты, внутри – здание вроде школьного, с католическими крестами на жёлтых стенах. Спрашиваем у женщины, вышедшей во двор, что, мол, здесь находится. Оказалось – убежище для бездомных или брошенных семьями девочек и девушек. А зачем же колючая проволока? – недоумеваю я. – А чтоб ночью наружу не лазали. Тут во двор выбежала стайка девчушек лет двенадцати в сандалиях, светлых блузках и красных юбчонках. Я спросил, не хочет ли кто-нибудь из них сфотографироваться. Две согласились позировать. Остальные стояли, сбившись возле противоположной стены, и только когда мы повернулись уходить, закричали и замахали мне руками: «Сеньор, и меня, и меня», но жена сухо сказала, «Этого достаточно», я послал девочкам воздушный поцелуй (что вызвало громкий щебет всей группы), и мы вышли за колючую проволоку...
* * *
Луис-Фернандо – непременный участник светской жизни пятизвёздного отеля, в котором останавливаются американские туристы. Его можно было видеть возле бара, на пляже в зоне шезлонгов, вечером у подсвеченных фонарями голубых плавательных бассейнов и фонтанов. Сперва он отнёся настороженно к вопросам о его профессии, но несколько кругов пива развязали ему язык. Короче говоря, Луис-Фернандо зарабатавает на жизнь в роли жиголо. Мне всегда трудно судить о мужской красоте. Не знаю, что находят зажиточные американки в чертах Луиса-Фернандо, но подозреваю, что их привлекает явное его сходство с продающимися повсюду псевдо-индейскими фигурками майа. Как оказалось, у Луиса есть постоянная сожительница. Я спросил, не налагают ли особенности его професии ненужных стрессов на их совместную жизнь. Луис-Фернандо глянул на старого гринго с видом знатока, и на вполне сносном английском поведал о том, как надо: главное для женщин не сам по себе секс, а обстановка (charm) и поцелуи. Да, да, поцелуи. Если правильно и долго, очень долго их целовать, то всё выходит просто, но американские мужчины не умеют целоваться, и поэтому их женщин тянет к Луису-Фернандо. Наша беседа прервалась, когда у бара появилась существенных габаритов крашеная блондинка лет под шестьдесят в купальнике явно малого для неё размера, и я мысленно пожелал ему всех возможных профессиональных успехов.
* * *
Повсюду в Мексике много инвалидов (я не знаю, чем это объяснить). В стране нет никаких социальных установлений, подобных нашим, которые были бы направлены на облегчение доступа инвалидов в здания или помогли бы им, скажем, пересечь городской перекрёсток. Тротуары (кстати, не только в Мексике, но повсюду в латинской Америке!) совершенно не приспособлены для инвалидных колясок: они не только не имеют пандусов для съезда на проезжую часть, но построены в виде ступеней, часто совершенно непомерной высоты (см., например, на фотографии некоторых домов в моём посте от 25 ноября). Мексике не помешало бы законодательство, соответствующее американскому “равному доступу” для инвалидов. В Мазатлане я наблюдал, как старый больной человек с “ходилкой” (walker) долго и тщетно пытался перейти с одной стороны бульвара на другую, а водители потока машин не обращали ни малейшего внимания на его попытки.
* * *
Мазатлан – самый старый и самый крупный рыболовецкий порт на тихоокеанском побережье Америк – северной, центральной и южной. Маленькие лодчонки выходят ночью в море на лов рыбы, креветок, омаров, крабов и возвращаются утром, часам к шести-семи, с уловом. Приход лодок с рыбой привлекает тучи чаек и пеликанов, которые крутятся у рыбаков под ногами, дерутся за упавшую на песок или в воду рыбу.
Старый рыбак Хулио рассказывает мне, что он ходил в море на одном из катеров, которые составляют значительную часть местного рыболовецкого флота. Команда катера, говорит Хулио, обычно состоит из капитана-владельца судёнышка и семи наёмных матросов.
– Мы выходили в океан на две недели. Спали по два часа в сутки, остальное время – только работа, с двумя перерывами на еду. Катер может взять семнадцать-восемнадцать тонн креветок. В последний раз мы взяли двадцать две тонны. Еле дотащили улов. Шли в порт, погружённые по иллюминаторы, вода выше ватерлинии, полгорода столпилось поглядеть, все рыбачки удивлялись, что мы вообще дошли до берега!
– Замечательная рыбацкая история, Хулио. За это стоит ещё выпить пива, – говорю я.
Хулио доволен произведенным эффектом. У него хитрые глаза.
* * *
– А что это за здание?
– Здесь у нас торговый центр и большой кинотеатр, с несколькими залами.
– А какие фильмы в основном показывают, мексиканские или заграничные?
– Голливуд. С субтитрами. Поэтому мексиканцы вынуждены учиться читать, в отличие от американцев.
Один из неизбежных источников шума в Мексике – Mariachi. Трубачи этих оркестриков, по местной традиции, считают необходимым играть так пронзительно, чтобы звуки их труб нужно было выковыривать из уха вилкой. Кроме трубачей, в оркестре mariachi обычно есть ещё гитаристы, ударник, аккордеонист, но главный шум создают духопёры. На фото внизу – трое трубачей на перекуре: видать собираются с мыслями перед тем, как снова задуть в мексиканском ресторанчике свой гоцим-поцим:
* * *
Над городом возвышается гора, с вершины открывается вид на океан и на скалу, на которой стоит самый высокий в мире действующий маяк. На горе, куда можно добраться только пешком (городской транспорт сюда не ходит, а для такси проезд закрыт), расположен злачный ресторанчик под названием El Mirador (“Mаяк”). У входа стоит пушка, угрожающая неизвестному потенциальному врагу, и невыносимо шибает запах нечистот – видать отхожее место у них во дворе за рестораном.
Внутри четыре молодые “девушки”: одна вроде барменша, остальные выдают себя за официанток, но ясно, что это их вторые специальности. Все они смазливы и чрезмерно “дружелюбны”. Вот фотография барменши на её рабочем месте (я уверен, некоторые детали сцены позабавят читателей с воображением).
– Как тебя зовут, красавица?
– Ана.
– Ана, можно сфотографировать тебя и твоего малыша?
– Конечно, сеньор.
- Как его зовут?
- Хуан.
– Где его отец, Ана?
– А кто его знает...
Слишком много получается материала. Не лезет. Пора и честь знать. В следующий раз напишу о Мексике туриста-гринго.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →