moodyКому: Его Высочеству Вильгельму Эрнсту
Светлейшему Герцогу Саксен-Веймарскому
От: Баха, Иоганна Себастьяна,
Придворного Концертмейстера при дворе
Его Высочества Герцога Саксен-Веймарского
Ноября числа 20-го года 1717 от РХ, Вильхельмсбург, Саксен-Веймар.
ЗАЯВЛЕНИЕ
С уверениями совершенного почтения и любви к моему Господину Герцогу, настоящим Ваш верноподданный просит о милости освобождения из заключения.
С тех пор, как три недели назад Выше Высочество приказали поместить меня в тюрьму, я перебирал в уме события, происшедшие со дня начала моей службы при Вашем дворе. И я осмелюсь представить Вашему Высочеству, что Ваш покорный слуга не виновен ни в нарушении субординации, ни в отказе выполнять приказы доброго Господина Герцога, и что все мои действия были направлены исключительно к вящей славе Саксен-Веймара.
Девять лет назад я был счастлив и горд приглашением Вашего Высочества занять пост Вашего Каммермузикуса. Более двух лет я не только играл на скрипке и клавесине в Придворном Оркестре, но и ревностно выполнял обязанности стременного, а также прочие необходимые работы по дому в качестве ливрейного слуги. И Ваше Высочество по достоинству оценили усилия скромного музыканта, назначив меня Придворным Органистом.
Более того, когда я нижайше доложил Вашему Высочеству, что орган в Вашей Капелле никуда не годился, Вы приказали, не считаясь с затратами, построить новый орган по моему проекту, и душа моя преисполнилась благодарностью и преданностью Вашему Высочеству.
Со своей стороны и я старался делать всё возможное для того, чтобы приумножить музыкальную славу Саксен-Веймара. Ученики стекались сюда со всех княжеств германских, и даже из Милана и галльских земель, чтобы учиться органному искусству при Вашем дворе, и нас приглашали испытывать вновь построенные органы повсюду, от Касселя до Халле. Много раз, как тогда в Халле, я получал предложения перейти на службу к тамошним господам, но преданность Вашему Высочеству всегда была превыше карьерных соображений.
Нижайше позволю себе напомнить, как во время визита в Дрезден мне было предложено соревноваться в игре на органе со знаменитым французским органистом Луи Маршаном, которого считали тогда лучшим в Европе. Ваше Высочество помнит, как после репетиции в день, назначенный для соревнования, Маршан решил убраться без особого шума и, по французскому обычаю, трусливо бежал с первой же каретой в Париж. В тот день я играл соло на новом Дрезденском органе перед судьями и высокими слушателями, и Вильхельмсбург стал символом совершенства в музыкальной Европe.
Как видит Выше Высочество, я всегда был и до сего дня остаюсь лояльным подданным Вашим.
Но в 1714-ом, после того, как Ваше Высочество назначили меня на пост Концертмейстера, начался период тяжёлых испытаний для Вашего покорного слуги. С марта по декабрь я должен был написать тридцать кантат. Это был невероятный труд – почти каждую неделю писать по кантате, разучивать её с музыкантами и с хором и исполнять во время Воскресной Мессы. В то время я стал чувствовать, что моя душа окаменела, и вместо радости от создания гимнов в честь Господа нашего в сердце у меня разверзлась пустота.
Мне больно писать об этом, но и средств на прокормление семьи мне также не хватало. Хотя Ваше Высочество выплачивали мне щедрое вознаграждение, содержание такой большой семьи как моя требовало гораздо большего: из двадцати детей Господь прибрал десять в младенчестве, один из моих сыновей нетвёрд умом, и жена Мария Барбара тяжело болеет. Мне приходится работать ночами – дня не хватает, поскольку нужно подрабатывать перепродажей музыкальных инструментов и давать частные уроки.
Конечно, если бы я получал жалованье Капельмейстера, я мог бы уделять всё время сочинению музыки. Когда Иоганн Дриз, Капельмейстер Вашего Высочества, почил в Бозе, я надеялся получить его должность. Однако Ваше Высочество сперва решили отдать эту должность на сторону, наняв уважаемого Телеманна, а когда тот отказался, предпочли мне сына покойного Дриза - он мало что понимает в музыке и ему можно платить меньшее жалование. А я делал за него всю работу!
Ваше Высочество, мне понятны Ваши последние экономические меры, связанные с содержанием придворного оркестра: я, как и остальные двадцать музыкантов, горячо поддерживаю Ваш Указ об Экономии Средств на Культурные Мероприятия. Но мне очень тяжело, просто невозможно продолжать писать только каноническую церковную музыку, да ещё при таком расписании: каждый месяц по кантате, и по кантате на каждый церковный праздник. Я написал уже более трёхсот кантат, и душа моя полностью истощена!
Осмелюсь нижайше представить Вашему Высочеству, что я не считаю себя только музыкантом. Мои занятия правильно было бы называть Наукой Музыки. Сегодня Европа открыта множеству новшеств – и не только в ремёслах (мы все изумлены удивительными изобретениями термометра, английской паровой машины и печатной машинки), но и в Науке Музыки. Гендель в Англии и итальянец Вивальди пишут светскую музыку. У меня также есть немало замыслов, но я не в состоянии их осуществить, потому что всё моё время занято сочинением и исполнением кантат. Какая-то отдушина для нецерковного музицирования была доступна мне при дворе Вашего племянника Эрнста Августа в Роте Шлосс, где вдова и дети Вашего брата имеют значительный интерес к новой итальянской музыке.
Но в этом году из-за осложнения отношений между Вильхельмсбургом и племянником Вашим нам, музыкантам, было запрещено даже общаться с музыкантами из Роте Шлосс. Поначалу я считал это запрещение несущественной формальностью, поскольку частный раздор между Господами не имел ни малейшего отношения к Науке Музыки. Но атмосфера раздора полностью подорвала возможности музыкального и культурного общения.
Ваше Высочество обошли меня при назначении придворного Капельмейстера, мои музыкальные связи с соседями практически прекращены, и, самое главное, я не имею возможности работать ни над какими сочинениями кроме кантат. Взявши это всё во внимание, я надеюсь, Ваше Высочество поймёт, почему я, заручившись рекоммендацией Герцога Эрнста Августа, был представлен ко двору Анхальт-Гётена, где мне была предложена должность Капельмейстера.
Ваше Высочество восприняли это как акт моего непослушания и приказали заточить меня в тюрьму за несубординацию, хотя, как Вы видите, ни в каком нарушении субординации я не виновен.
Я умоляю Ваше Высочество освободить меня, так как за время моего заключения ещё один из моих детей умер, и моя жена очень больна. Я был бы рад продолжать мою службу Вашему Высочеству, но я физически не могу больше писать кантат. Ни одной! Если это является необходимым условием моей службы в Вильхельмсбурге, я буду гнить здесь в тюрьме до смерти или до тех пор, пока Ваше Высочество милостиво не отпустит меня на службу к Принцу Леопольду Анхальт-Гётенскому.
С неизменным почтением и покорностью Вашему Высочеству –
Резолюция Вильгельма Эрнста:
Держать сукиного сына в каталажке до конца месяца, потом освободить и пусть катится к чeртям писать танцульки в вонючий Анхальт-Гётен.
Написанный Бахом во время заключения в тюрьме цикл органных прелюдов, одно из самых замечательных его творений, был впоследствии опубликован в "Orgelbuchlein".