somberУмер Рэй Брэдбери.
Закончилась прекрасная эпоха реалистической фантастики, в которую так странно вписалась по времени и наша юность...
Тем временем, ограниченные географическими координатами привязанностей, граждане одной седьмой части суши продолжают праздновать день смерти Пушкина, даже если они проживают в Париже, Техасе или Дортмундте.
Одна из моих виртуальных подруг пишет из Парижа о "смерти злодейски убиенного поэта". Я написал в ответ: "Cтранно... почему дуэль - 'злодейски убиенного'"? Ответом мне - комментарий из Калининграда (РФ): "Дантес вызвал Пушкина на дуэль, то есть заманил его на снег и там, между черных безлистных деревец, убил. Первое, что я узнала о Пушкине, это — что его убили. Потом я узнала, что Пушкин — поэт, а Дантес — француз. Дантес возненавидел Пушкина, потому что сам не мог писать стихи, и вызвал его на дуэль, то есть заманил на снег и там убил его из пистолета в живот."
Я мысленно ахаю: Мать - русская, отец - адвокат. Пушкин - поэт, Дантес - француз.
Это всё объясняет.
Павшему (не в последнюю очередь от собственного дурного характера) поэту посвящены в этот день стихи, поклоны, поминовения. Русская мысль бьётся рыбой об лёд, стенания о царской неблагодарности смешиваются с воплями о французской несправедливости. А между тем...
Александр Сергеевич был человеком дурного характера и, если говорить совсем по-современному, постоянно "нарывался", "ища приключений на свою жопу". Здесь ни прибавить, ни убавить, ни выбросить слова: поэт любил распускать руки...
В одном из писем он каялся: «...мой нрав - неровный, ревнивый, обидчивый, раздражительный и, вместе с тем, слабый, - вот что внушает мне тягостное раздумье”. Слабохарактерность Пушкина не составляла тайны для близких, один из них писал: "Иногда можно было подумать, что он без характера: так он слабо уступал мгновенной силе обстоятельств."
“При всем добросердечии своем Пушкин был довольно злопамятен, и не столько по врожденному свойству и увлечению, сколько по расчету; он, так сказать, вменил себе в обязанность, поставил за правило помнить зло и не отпускать должникам своим,” - замечал один из ближайших друзей поэта. Пушкинская эмоция заставляла его использовать настолько ядовитые, убийственные выражения, образы и метафоры, что слово “убийственные” приходится иногда понимать буквально.
Свойственная Пушкину свобода рук отчасти определила и гибель поэта. В соответствии с духом XIX века и дворянского сословия драчливость его приняла форму бретерства. Литературоведы, слишком влюбленные в стихи поэта, чтобы быть объективными, склонны винить в его гибели кого угодно ( Дантеса, жену, царя, общество), только не самого Пушкина. Однако современники были на сей счет более прозорливыми. Один из них писал: «Он обожал жену, гордился ее красотой и был в ней вполне уверен. Он ревновал к ней не потому, что в ней сомневался, а потому, что страшился светской молвы, страшился сделаться еще более смешным перед светским мнением. Эта боязнь была причиной его смерти, а не г. Дантес, которого бояться ему было нечего. Он вступался за обиду, которой не было, а боялся огласки, боялся молвы, и видел в Дантесе не серьезного соперника, не посягателя на его настоящую честь, а посягателя на его имя, и этого он не перенес.”
Ужасно жаль, что Пушкину не привелось дожить до преклонных лет - кто знает, какие прекрасные стихи он мог бы ещё нам оставить.
Но сегодня я думаю о светлом гении Рэя Брэдбери.
"I don't try to describe the future. I try to prevent it."
- Ray Bradbury
А ещё я думаю о высадке 68 лет назад сотен тысяч американских GI на пляжи Нормандии, где "вода была цвета крови" парней, отдавших жизнь за нашу и вашу - да-да, россияне, и вашу! - свободу... даже если вы предпочли никогда не воспользоваться ею...