bitchy– Подумай о своей бессмертной душе! – с грустью сказала она, разглядывая его Модель.
За окном сеялся бесконечный серый дождь, сырость проникала в дом и оседала туманом на стёклах гостиной.
– Я подумаю, если ты объяснишь, что такое душа и почему она бессмертна.
– Она бессмертна по определению. Душа – это не подверженная смерти часть твоего Я, то, что остаётся, когда умирает тело.
– Откуда известно, что остаётся?
– Откуда тебе известно, что не остаётся? Тебе хочется верить, что не остаётся? Почему?
– Я вообще ни во что не верю. Мне нравится сомневаться.
– Когда у множества людей одновременно возникает знание того, что душа существует, они вправе ожидать от тебя доказательства того, что это не так.
– Обязанность доказывать лежит на тех, кто утверждает существование некого феномена. Доказывать несуществование – логический абсурд.
– Доказательства есть, хотя, конечно, ты объявишь их несостоятельными.
– В чём заключаются твои доказательства?
– В опыте людей, которые пережили состояние клинической смерти и видели себя отделёнными от тела, как бы сверху, в то время как их души путешествовали по белому коридору навстречу Вечному Свету.
– Этот опыт ничего не доказывает – смерть является необратимым состоянием.
– Ты сам чувствуешь, что душа существует. Ты много раз в стихах пользовался этим словом. И словом Бог тоже пользовался!
– Мы живём в суеверные времена. Люди придумывают для своих суеверий слова, и наделяют их эмоциональным зарядом. Почему бы не использовать этот эмоциональный заряд в поэтических текстах? В моих стихах можно разыскать Деда Мороза, кикимору и лепрекорнов, наряду с придуманными мною самим фибульками и тцидаками. Но заметь: я не требую от читателей доказательств того, что фибульки и тцидаки не существуют!
– Значит исторический опыт человечества, с храмами по всему миру, с картинами средневековых мастеров и рассуждениями философов ничего для тебя не значит?
– Как это не значит! Конечно значит. Но для тебя и для меня эти значения сильно разнятся. Там, где ты видишь Страсти Господни и борьбу Зла с Добром, я вижу историю человеческих заблуждений, отражённую в бессмертных произведениях искусства.
– Расскажи мне о фибульках и тцидаках, и я покажу тебе, в чём разница между твоими придумками и свойственным большинству людей ощущением духовного мира.
Она была совсем молоденькой двадцатилетней девочкой. Они были женаты всего три месяца. Это было восхитительное время, они занимались любовью всю ночь, каждую ночь, днём его руки тянулись к ней, её тело завораживало его, он не мог дождаться момента, когда можно будет прийти домой и, наскоро пообедав, замкнуться в крохотной комнатушке гулкой полутёмной коммуналки, сбросить с себя осточертевшую одежду и броситься на лежавший на полу заезженный матрас.
Потом она засыпала у него на руке, а он тихонько гладил гладкую душистую кожу неведомо откуда свалившегося в его жизнь чуда. Спал он тогда совсем мало. Засыпал днём на работе, сотрудники его не будили, понимающе кивая головами.
В одну из таких ночей ему вдруг пришла в голову странная идея разбудить её и рассказать о том, что она для него – волшебное инопланетное существо. Ему и до того приходили в голову фантастические истории. Эта требовала, чтобы ею немедленно с кем-то поделились.
– Любовь моя, – он тряс её сперва нежно, потом сильнее, – пожалуйста, проснись, мне нужно рассказать тебе что-то очень важное. Тебе необходимо это знать.
– Что случилось?
– Я расскажу тебе нечто такое, чего ты никогда, никому не должна рассказывать. Это очень серьёзная тайна, касающаяся нас обоих.
Видно было, как сон улетучивается из её широко открытых глаз.
– Что ты ещё натворил?
– Я ничего не натворил, дело не в этом.
– Опять женщины!? О которых я ничего не знаю?
– Да нет, о женщинах я уже всё сказал.
– Так в чём дело?
– Понимаешь, это очень серьёзно.
– Ну!?
– Дело в том, что я пришелец с другой планеты.
– .....
– Мы прилетели сюда на чимпанах, сегодня ночью исполняется ровно 25 лет с того момента, как мой чимпан приземлился в овраге под Вышгородом.
Он видел, что у неё дрожат губы, но не в силах уже был остановиться, его несло.
– Я вынужден был принять человеческую форму, чтобы дышать кислородом вашей планеты. Маленький еврейский мальчик, встреченный мною майским вечером на улице Ленина, вполне подходил для моей цели. Мама и папа мальчика не заметили подмены. Я был предельно осторожен, и за все эти годы ни разу не выдал себя.
– Ты сошёл с ума? У тебя температура? Мы совсем немного выпили вечером...
– Не перебивай. Попробуй вдуматься и осмыслить то, о чём я тебе говорю. ЭТО ВАЖНО. Всё шло нормально до тех пор, пока я не встретил тебя. Я ни при каких обстоятельствах не должен был в тебя влюбляться. Жениться – пожалуйста, но никакой любви. К сожалению, я в тебя влюбился, и теперь фибульки собираются отозвать меня с Земли, и мне придётся возвращаться на Хрдгбол.
– Какой бол?
– Хрдгбол – название нашей планеты.
– Что значит возвращаться? На время?
– К сожалению, нет. Навсегда. Но ты, если действительно меня любишь, можешь высказать пожелание тоже перенестись на Хрдгбол. Я могу похадатайствовать, если ты этого действительно хочешь.
– Я не хочу никуда переноситься. Ты специально придумываешь все эти гадости, чтобы сделать из меня сумасшедшую. Как будто мало было того, что у меня не было настоящего свадебного платья и пришлось выпрашивать старое платье у твоей двоюродной сестры.
– Любовь, не отвлекайся и не говори глупостей. Какое нафиг платье! Я пытаюсь обсудить с тобой экзистенциальный вопрос, от которого зависит моё и твоё будущее, а ты опять о проклятом платье. Попробуй сконцентрироваться на главном.
– Я не верю, что ты с другой планеты!
– А в Бога ты веришь?
– Верю.
– А в возможность жизни на других планетах?
– Тоже верю.
– А в фибульки?
– А в фибульки не верю!
– Значит я – единственный, кому ты не веришь? Зачем ты тогда выходила за меня замуж?
– Расскажи, кто такие фибульки, – сон насовсем покинул её, она уселась на матрасе и дрожащими пальцами раскуривала сигарету.
– На Хрдгболе существуют две расы: фибули и тцидаки. Я принадлежу к тцидакам. Фибули (мы пренебрежительно называем их фибульками) крупнее нас, они владеют гарбанзой, но мы народ более древней культуры. Фибульки организовали этот перелёт с целью постепенной колонизации вашей планеты. Я ни в коем случае не должен был в тебя влюбляться. За то, что я с тобой делюсь этим знанием, меня могут оштамповать.
– Расскажи мне подробнее об этой планете.
– Я непременно всё тебе расскажу о Хрдгболе, но только в дороге, если ты согласишься транспортироваться вместе со мной.
– Это какое-то безумие. Мало того, что ты еврей, теперь ещё вот это... То ли сумасшествие, то ли и вправду фибуля какая-то...
– Я верю, что тебе понравится на Хрдгболе. Но ты должна полностью, стопроцентно мне во всём доверять.
– То же самое ты говорил обо всех твоих девках, а я, как дура, верила, что это уже всё, что больше никаких неприятностей не будет...
– Пожалуйста, постарайся не отвлекаться. У нас ограниченное время. До рассвета мы должны всё обсудить и принять решение.
– Но у меня мама с папой в Москве!
– Что я могу сказать... Это решение тебе принимать.
И тут она по-настоящему заплакала.
Он был совершенно ошеломлён. Почему она не поняла, что он хотел ей сказать о своей любви! Как можно всё принимать так напрямую, без воображения? Она даже не задумалась о возможности иносказания, не поддержала его игру... Эта женщина поверила в фибульки!...
– Я всегда подозревала, что ты не только бездуховный человек, но и бесчувственный эгоист, которого интересуют только собственные выдумки. Всё. Мне пора ехать. Увидимся в пятницу. До тех пор – подумай о своей бессмертной душе.
Он закрыл за ней дверь и вернулся к письменному столу, на котором стояла сверкающая свежим лаком абсолютно точная, в масштабе 1:500, Модель чимпана с аккуратно выведенной на борту надписью «Любовь».