blankчто тут поделаешь,
друзья уходят, суки,
умирают,
им плевать,
в любую сраную дождливую субботу
под утро
или вечером в четверг,
чтоб бабские звонки
и головная боль
заказ венков,
всхлип телефонных причитаний,
настырный дождь,
сопливый нос в подушку.
надо бы выбраться наружу покурить,
поймать прерывистую нить,
сложить
обрывки мыслей.
значит так.
сегодня в пять
заедете за мной.
нет, ещё не знаю,
нужно сбегать в банк,
взять хоть немного денег
бля
не могу стоять,
хлебнуть бы пива,
там в холодильнике
должна быть где-то банка
тюборга.
мокрый блеск асфальтовых проспектов,
огни машин, гудки,
как назло, от семашковского морга
до малой охты ни проехать, ни пройти -
сутулые морлоки подземелий
прут из метро без цели.
пустота глазниц,
платки, кафтаны и шинели.
не подвластно смерти
коловращение несметных серых лиц.
в этот раз мы обойдёмся без
болотной чёрной ямы
и стука комьев суглинка о крышку.
огонь стерилен.
инфернален.
процедура лакримозы
отработана годами упорного труда
работников аида,
слуг бесполезно корчащейся плоти.
сутулость плеч,
касанье рук,
цветы, цветы
и ленты, ленты, ленты.
неторопливо
остающиеся строятся в каре,
дождь размывает пятна лиц
детей и женщин,
пустота приобретает плотность.
ритуал велит,
чтоб я сказал слова.
все взгляды на меня.
смерть
тоже
уважает
очерёдность.