contemplativeСИЛА МОЛИТВЫ
– Ты плохой еврей, – глаза Рувима за стёклами очков смотрят сквозь Давида, и тот чувствует, как нескончаемый список грехов извивается клубком змей за его спиной.
– Ты действительно считаешь меня плохим человеком?
– Я не сказал человеком, я сказал евреем, – губы Рувима вытянуты в нитку. Давид никогда не видал таких тонких губ у еврея.
– По-твоему, можно быть хорошим человеком, но плохим евреем?
– Всё возможно, Давид. Но ты напрасно пытаешься свести разговор к логическим трюкам. Пора перестать играть словами и взглянуть на свою жизнь со стороны. В какой-то момент надо же принять на себя ответственность за собственные поступки!
Они познакомились где-то в 1988-ом году, через полтора года после того, как Рувиму удалось чудом выбраться из Москвы. Приехав в Штаты, он проявил незаурядное рвение и вскорости сдал экзамен на раввина в Yeshiva University, показав себя яростным зелотом еврейского обновления. Рувим недавно женился на молодой хорошенькой американке. Дайана - дочь и единственная наследница калифорнийского магната, владеющего крупными сельскохозяйственными комплексами южнее в долине Сан-Фернандо. Как ни старались молодожёны, детей у них не было, и Рувим, по-русски театрально, переживал по этому поводу на людях, чем вызывал взрывы неудовольствия жены.
– Хорошо, Рувим. Я согласен хоть сейчас взять любую ответственность. С чего начнём?
– Для начала подумай о том, чтобы сделать milah* и начать выполнять все шестьсот тринадцать заповедей Б-жьих...
– Шестьсот тринадцать?!.. Мамма миа! Да я столько и запомнить-то не берусь.
– Не прибедняйся. У тебя хорошая голова.
– И эта голова говорит мне, что ты шутишь!
– Посмотри сам, до чего тебя довёл этот образ жизни, Давид. Ты женился на русской, и теперь твои дети вообще не имеют связи с народом.
– И поэтому ты предлагаешь мне что?.. Отказаться от семьи?
– Никто не предлагает никаких глупостей. Брак – важное и святое дело. Я тебе расскажу хороший мидраш: римлянка как-то спросила раввина – если Ваш Б-г сотворил мир за шесть дней, чем же он занимался с тех пор? – Рабби ответил: Подыскивал партнёров, предназначенных в мужья и жёны друг другу!
– Занятная притча. Так вот, и я женат.
– Женитьба женитьбе рознь. Ты сам знаешь, что члены семьи могут пройти формальную процедуру и стать евреями.
– Но они взрослые люди, и не заинтересованы в религиозных превращениях.
– Хорошо. Оставим на время семью. Ты многое можешь сделать сам для себя и своей души.
– Я не знаю, что такое душа, и даже не уверен, что в этом слове есть какой-то реальный смысл.
– Душа существует! Конечно, откуда тебе об этом знать? Ты же считаешь, что послужной список совратителя чужих жён – наилучшая рекомендация перед Б-гом!
– Не повторяй лос-анджелесских сплетен, Рувим. Это досужие выдумки. Русские всегда придумывают сказки насчёт тех, кто живёт не по их образу и подобию.
– Хорошо, оставим слухи и рассуждения, Давид. У меня к тебе всего одна личная просьба.
– Личная? Говори. Я с удовольствием сделаю что-нибудь, чтобы ты так не расстраивался по поводу моей полной профнепригодности как еврея.
– Спасибо! Давай... наденем тфиллин на руку, вот так... а это я прикреплю тебе ко лбу...
С суеверным ужасом, чувствуя ползущие по спине мурашки, Давид наблюдает, как Рувим достаёт из мешочка какую-то чёрную штуковину и начинает приматывать её к левой руке Давида. Потом такими же чёрными тесёмками привязывает ему на лоб второй крохотный коробок:
– А теперь повторяй за мной всё, что я буду говорить.
– По-английски или по-русски?
– Нет, это иврит.
– Но я же ни словечка не знаю на иврите!
– Не важно. Важно, чтобы ты повторял за мной слова. Эта молитва действует независимо от того, понимаешь ты слова или нет.
– Так я буду молиться?
– Да.
– Но я же ни фига не верю в Б-га!
– Ты обещал, что сделаешь это для меня.
– ...Ладно. Давай говори, я постараюсь повторить всё, что ты скажешь.
– Барух ата Адонай
– Барух таданай
– Элохейну
– Элохейну
– Мелех ха’олам
– Мелеха алам
– Ашер кидишану
– Мон шер иди шану
– Б’миц’вотав в’тцивану
– Мит вода в цивану
– Л’хит’атеиф ба-тцит-тцит
– Хит атеист бацилцид...
– Silly, – горячо шепчет ему в ухо голос Дайаны, – it’s o’kеy, I love you sweatin’, you’re so sweet, do it to me, baby, do it now!...
Потом Давид долго целует треугольник мокрых, остро пахнущих жёстких волос – мышцы его губ сведены болью, этому никогда не будет конца, кто знает, может у неё вообще не бывает оргазма! Наконец раздаётся волчий, нет, женский вой, она прижимает его к себе, он чувствует, как её ногти впиваются ему в плечи. Резко оттолкнув Давида, она выбегает из комнаты, слышится шум льющейся воды. Он пытается собрать мысли – наверное, пора одеваться и идти искать запаркованную где-то у черта на куличках машину – но влажная тёмная тень склоняется над ним, и он чувствует, как её губы жадно впиваются в его греховную необрезанную плоть.
– Я никогда не снимаю галстука, не развязав узла. Это делают только русские. Они ленивы и снимают галстук, растягивая узел, а на следующий день снова затягивают, чтобы не делать лишних усилий! У тебя здесь раздевался русский и оставил свой галстук!
– Я вообще не понимаю, для чего ты рассказываешь мне эти галстучные басни. Говори, что хочешь, я всё равно в галстуках ничего не понимаю и понимать не хочу. У меня от тебя болит голова!
– Я думал, когда женился на тебе, что еврейская девушка знает, что такое bashert**!
– Ты едешь к отцу или нет? Это очень важная встреча, и если хочешь, чтоб тебя представили людям, которые могут собрать необходимые на шул деньги, одевай любой галстук, хоть этот, хоть какой другой, и поехали. Потому что если ты не едешь, я еду сама...
И деньги тоже на улице не валяются.
________________________________________
* milah – обрезание.
** bashert – предназначение судьбы.