amusedВсе мы отчетливо видели: проза побеждает, поэзия отступает, все мы даже почему-то радовались этому (очень уж приелись вечера поэтов), но, собственно, в чем дело, что из этой победы выйдет и куда это окончательно отступила поэзия, - так как-то ближайшим образом и не представляли. Теперь - поэзия "отступила" окончательно, и дело оказывается не очень простым.
Факт остается фактом: проза победила. Вместо поэтесс появились прозаиссы.
Итак, у нас "расцвет прозы". Написать рассказ не хуже Льва Толстого, по соображениям критики, теперь нетрудно. А между тем отношения побежденных и победителей, повторяю, совсем не так просты.
Проза живет сейчас огромной силой инерции. С большим трудом, по мелочам удается преодолевать ее, и это делается все труднее, все бесполезнее. Иногда кажется, что это не писатель, а сама инерция написала рассказ.
Для поэзии инерция кончилась. Поэтический паспорт, приписка к школе поэта сейчас не спасут. Школы исчезли, течения прекратились закономерно, как будто по команде. Нарастали в геометрической прогрессии, дифференцировались, распадались; затем самоопределение малых поэтических национальностей стало совершаться на пространстве квартиры, и, наконец, каждый был оставлен на самого себя.
Эта смена школ одиночками характерна для литературы вообще, но сама стремительность смен - темп нашего века.
Поэтическая инерция кончилась, группировки смешались, масштаб стал неизмеримо шире.
И игра в поэзию сейчас идет высокая. Новый стих - это новое зрение. И рост этих новых явлений происходит только в те промежутки, когда перестает действовать инерция; мы знаем, собственно, только действие инерции - промежуток, когда инерции нет, по оптическим законам истории кажется нам тупиком. (В конечном счете, каждый новатор трудится для инерции, каждая революция производится для канона.) У истории же тупиков не бывает. Есть только промежутки.
Юрий Тынянов, "Промежуток", 1924 год, фрагменты.