curiousЭто то, что я почувствовал, забравшись на шестой этаж сан-францисской многоэтажки, и пройдя боком в крохотулечную квартирку, сплошь заставленную шкафами и полками с книгами, заваленную альбомами с открытками и автографами, увешанную старинными фотографиями, гравюрами и эстампами.
Меня встречал сам Аладдин – владелец несметных сокровищ, которого мы будем называть здесь для краткости Б.Р.
Я, собственно, приехал, чтобы пригласить Б.Р. на ланч в какой-нибудь ресторан и там обсудить детали моего предстоящего выступления в сан-францисском Клубе Любителей Поэзии. Но он бросил фразу, на которую меня всегда легко поймать. "Заходите, посмОтрите мои книги". Книги – это хорошо. На это времени не жалко. Я вытащил из багажника бутылку шираза из тех, что всегда сопровождают меня в пути, и мы поднялись к нему в квартиру. Я не подозревал, что меня там ждёт.
Дальше не буду особенно много объяснять. Те, кто понимают толк в книгах, поймут. Тех, кому этот предмет не особенно интересен, мне всё равно не впечатлить. Итак, я вдруг обнаружил, что держу в руках томик Цветаевой издания 1922 года с автографом автора:
Несколько книг Клюева издания 1919-го года:
А вот Пушкинский Нулин – прижизненное издание (1827 год), сборник Кузмина 1921 года издания и "Камень" Мандельштама, переизданный Госиздатом в 1927 году:
Он продолжал выкладывать на стол одну за другой книги, о существовании которых я читал, но никогда не надеялся подержать в руках. Чувствуя, что у меня начинают дрожать руки, я, доверительно глядя Б.Р. в глаза, сказал негромко, но убедительно, как мне казалось: "Б.Р., а у Вас можно попросить кое-что почитать? Я, честное слово, всегда возвращаю чужие книги..." Он посмотрел на меня, как солдат на вошь, так что мне можно было уже не слушать его извинения.
На свет стали появляться поэтические рррреволюционеры. 1-й и 2-й выпуски журнала "Футуристы":
Неизданные стихи Хлебникова. Вглядитесь внимательно, кто готовил для размножения эти неиздававшиеся стихи негодного поэта:
Когда на столе появился знаменитый "Стрелец", я взмолился: "А поселиться тут у Вас в уголке тоже нельзя? Не надолго. Я очень тихо сплю. И я хорошо готовлю."
Он отрицательно покачал головой и достал Волошина и Каменского:
Я сказал, что больше не в состояние видеть редких книг, потому что меня хватит кондрашка от зависти. Тогда он предложил мне посмотреть графику. "Вот посмотрите, Артур, какой интересный карандашный портрет Михоэлса"
“Вообще стихов у меня не очень много. Я собираю главным образом иудаику. Вот интересная книга – Регистр упоминаний культурной жизни евреев на территории Российской Империи, начиная с 80-го года нашей эры. Было выпущено три таких тома, у меня они все есть...”
Я не подозревал о существовании подобного регистра издания конца 19-го века. Открыл первую страницу, стал читать. Действительно, существовала в Керчи синагога, когда никакого русского или украинского государства и в помине не было! И вообще Керчь принадлежала грекам. Может быть это и есть лучшее разрешение вопроса о принадлежности Крыма? – отдать его грекам, и пусть себе сдают внаём тому, кто больше заплатит...
Следом за Регистрами на стол легло первое российское издание Иудейских Древностей Иосифа Флавия – издание Императорской Академии Наук 1779 года:
Потом мы рассматривали многочисленные альбомы с юдофобскими открытками, изданными в Германии, на Украине и в Прибалтике во время гитлеровской оккупации. Об этом можно писать отдельное исследование.
Меня заинтересовал другой альбом. Открыв его, я обнаружил открытки, выпущенные в России после гражданской войны, в годы НЭПа. Многие из этих открыток дублировали тогдашние плакаты, которые я вообще видел впервые. В том же альбоме были открытки ОЗЕТа (Общества земельного устройства трудящихся евреев), где объяснялись условия лотереи. Выигравшему в лотерее предоставлялся выбор: либо месячная поездка по странам Европы (страны по выбору выигравшего), либо полуторамесячная поездка для ознакомления с жизнью в Биробиджане (!)
Потом на глаза мне попалась открытка, адресованная Пешковой, жене Горького, работавшей в конце 1920-х годов в секретариате Латвийского Красного Креста.
Я знаю, что среди моих друзей есть русские жители Латвии. Думаю, им будет интересно прочесть, о чём писал з.к. Луцикович гражданке Пешковой:
После разглядывания содержимого бесчисленных альбомов Б.Р. достал откуда-то (поистине, невозможно себе представить, сколько всего хранится в этой пещере!) афишку с объявлением о последнем концерте Рахманинова в Калифорнии. "Вот, смотрите, Артур, - пояснил он, - я купил эту афишу на гараж-сэйле за доллар". Афиша датирована 9 [10] февраля [1943 годa]
Через несколько дней после этого концерта у Cергея Васильевича был обнаружен рак, от которого он и умер в своём доме в Беверли Хиллз 28 марта того же года. После его смерти Добужинским была издана в Нью-Йорке книга, посвящённая памяти великого композитора. Насколько мне известно, в России она до сих пор не переиздана (напишите мне, пожалуйста, если я ошибаюсь). Конечно же, у Б.Р. эта книга есть. Вот как она выглядит:
В заключение Б.Р. порадовал меня известной фотографией императорской семьи, но я к тому времени был уже в состоянии грогги...
Мы просидели над книгами до темна, и ни в какой ресторан так и не пошли... Не судьба-с.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →