Мой сын рос в СССР, и естественно, в школе им ничего о концепции Бога не говорили. Сам я агностик, но понимал, что негодно ребёнку расти в полной изоляции от понятий сотворения мира и божественного промысла, поскольку уж так получилось, что исторически эти понятия пронизывают мировую культуру. Поэтому, когда сыну исполнилось девять лет, я начал во время наших совместных прогулок рассказывать ему об основных идеях веры в Бога. При этом предупредил, чтобы он ни в коем случае не вздумал высказываться по этому поводу в школе, если не хочет, чтобы у него были неприятности. Мне кажется, сын воспринимал мои истории как научно-фантастический роман. Слушал с огромным интересом, но вопросов задавал мало. Вырос он уже в Америке, получил в Стэнфорде докторскую степень по теоретической физике, прочёл сам огромное количество книг о религии, и стал агностиком, заботящимся, тем не менее, о своей карме (что не мешает ему подписываться на атеистический журнал Free Inquiry).
К чему я всё это рассказываю? А вот к чему. Недавно я обнаружил, что сын купил для Алёны "Детскую Библию", и что они понемногу читают эту книгу и обсуждают то, о чём там говорится. Алёна с интересом восприняла идею мира, созданного Богом за неделю, и не нашла её противоречивой. Время длиной в неделю тянется невероятно долго, когда тебе пять лет.
Но после чтения главы об исходе евреев из египетского рабства, Алёна обеспокоенно сказала, что Бог ей совсем не нравится. Почему? А потому, что он указывает всем, как кто и что должен делать, наказывает тех, кто его не слушает (она сказала по-английски "He’s bossing everybody around"), и что поступать так нехорошо и неправильно.
Сыну пришлось отправляться за контр-аргументами. "Смотри, Алёна, – сказал он, – ведь если бы евреи не послушались Бога, они бы остались навсегда в рабстве – всегда легче ничего не предпринимать, чем отправляться бродить сорок лет неизвестно куда. Но без веры в Бога и послушания евреи никогда бы не получили своей земли и никогда бы не стали свободным народом".
Но Алёну не так легко свернуть с её моральной позиции. Подумав, она ответила: "Они могли бы и без Бога просто собраться, как друзья, поговорить между собой, и решили бы, что им нужно убегать из рабства. И никто бы их ничего не заставлял!"
Так Алёна распространила и на Бога понимание того, что такое хорошо и что такое плохо.
Вопрос о неизбежности смерти тоже неразрывно связан с религией, и все дети рано или поздно рефлектируют на эту тему. Когда мне было шесть лет, я был в совершенном ужасе от внезапно пришедшей в голову мысли, что и мне придётся умереть. Тогда я отправился к бабушке за ответом: сколько живут люди? Бабушка Маня обняла меня шершавыми, пахнущими кухней руками и сказала: "Ни о чём не волнуйся, ты будешь жить до ста лет!" До сих пор помню ужас, охвативший меня после этого ответа. Я уже умел считать, и мгновенно сообразил, что мне осталось жить всего девяносто четыре года, а когда мне исполнится семь, то останется всего девяносто три. Этот сокращающийся счёт времени преследовал меня до того, как я пошёл в школу, потом ежедневные неприятности школьной жизни на долгое время задвинули проблему смертности на задний план.
Алёна тоже высказалась по этому поводу. Как-то, рассматривая семейный фотоальбом, она спросила, указывая на старую фотографию: "А это кто такие?" Сын объяснил ей, что это дедушкины папа и мама, что они были очень хорошими людьми, и были бы счастливы узнать о том, что у них такая замечательная правнучка.
– Они умерли? – спросила Алена.
– Да, они умерли до того, как ты родилась.
– А где они теперь?
– Они похоронены на кладбище. Когда ты подрастёшь, мы с тобой съездим туда, и ты посмотришь, там есть камень с надписью.
Алёна надолго задумалась. Потом сказала:
– Я думаю, когда люди умирают, они попадают на совсем другую планету. Ну вот, они там живут, и оттуда очень далеко до Земли, поэтому им трудно что-нибудь сказать людям. Но потом они обязательно сумеют увидеть нас в телевизоре, и узнают, что у них есть правнучка, и тогда они обрадуются и пошлют нам сигнал, чтобы мы знали, что они меня видели.
Так, естественным образом, без всякой религиозной пропаганды человеческий мозг производит построения, позволяющие ему избавиться от страха абсолютной смерти.
Есть у Алёнки подружка Роза. У Розы два папы – папа Дэн и папа Гриша (девочка была удочерена и растёт в гомосексуальной семье). Папа Гриша – большой любитель классической музыки. Поэтому Роза всегда слушает хорошую старую музыку, и в доме и в автомобиле. Однажды, выслушав понравившуюся ей мелодию, Роза спросила у папы:
– Папа, кто написал эту музыку?
– Это написал композитор по фамилии Моцарт.
– Он живёт в Америке?
– Нет, он жил в Вене, но он уже давно умер.
Этого разговора было достаточно, чтобы Роза начала после каждой новой пьесы выспрашивать о судьбе композиторов. Оказалось, и Бетховен, и Вивальди, и Шопен, и Рамо – все давно умерли.
И тогда Роза сказала, что никогда, никогда не хочет писать музыку...